22.02.2017
С эмоциональной стороны, для меня немцовский процесс больше похож на чисто уголовный, чем политический: ни одна из сторон (обвинения и защиты) не вызывает у меня в нем ни доверия, ни симпатии.
Казалось бы, есть в нем и третья сторона — адвокаты потерпевшей стороны лишь формально представляют в суде только семью Немцова. На самом же деле потерпевшей стороной должно бы выступать тут все общество. Но на днях адвокат Прохоров поддержал прокуроров в нежелании признать доказательством видеозапись, вполне вероятно содержащую алиби предполагаемого убийцы.
На сегодняшний день у меня по-прежнему не сложилось собственного мнения об убедительности уже оглашенных доказательств виновности фигурантов. По поводу двоих — Бахаева и Эскерханова — скорее есть чувство непричастности или крайне малой причастности (требующей совсем другой квалификации обвинения). Но о главных фигурантах сказать еще сложнее. Следствие и обвинение умудряются под ворохом ставших уже привычными манипуляций все больше хоронить и дискредитировать те реальные факты, которые могут доказывать их вину и вести к раскрытию преступления.
Чтобы понять, что я имею в виду, опишу последний день суда. Сейчас — этап представления доказательств защитой. Но выглядит это довольно странно: после каждого из доводов адвокатов прокуроры (которые формально уже «отговорились») выступают с опровергающими или уточняющими доказательствами. Сегодня адвокат Тамерлана Эскерханова показала без комментариев несколько фотографий и видеофайлов.
На мой взгляд, они ничего не доказывали и не добавляли информации. За исключением сенсационного сообщения Эскерханова, что человек, с которым он обедал в гостинице
Рэдисон Украина и которого на разошедшейся в интернете фотографии все считали Русланом Геремеевым, вовсе не он. На самом деле это Асланбек Хатаев, сотрудник МВД Чечни. Он много общался с обвиняемыми и даже был объявлен в розыск. Потом все же допрошен и исключен следователями из числа подозреваемых, не вызван в суд свидетелем, так как при допросе «не выявлено существенных фактов по делу».
Тамерлан Эскерханов, Асланбек Хатаев (в центре), Заур Дадаев (сзади) в гостинице Украина. Кадр с камер видеонаблюдения из дела об убийстве Бориса Немцова
Тут же прокурор Мария Семененко с видом победителя выкатила в ответ целую серию свежих «доказательств» вины Эскерханова. Они были таковы.
- 26 февраля 2015 года (за день до убийства) Эксерханов пришел (демонстрируются видео камер наблюдения) в ресторан гостиницы Рэдисон Украина с Русланом Геремеевым и неизвестным мужчиной. По словам Эскерханова, Геремеев просто пригласил его пообедать. Вошли они в 15:21. При этом система «Поток» зафиксировала автомобиль Немцова и следующий за ним за ним «ЗАЗ Шанс»
(на котором по версии следствия ездили преступники). Было это в… 11:37. Прокурор говорит: «Это рядом с гостиницей Украина», но оказывается, что машины замечены на Новом Арбате, 30, что на противоположной стороне Москвы-реки. Заметим, что следов Эскерханова в «ЗАЗ Шанс» не найдено. - Прокурор говорит, что в гостинице Украина находится также бар Мерседес, где собирались ужинать Немцов с Дурицкой. Из показаний Дурицкой известно, что Немцов в телефонном разговоре накануне убийства предлагал ей на выбор три места, из которых она выбрала Bosco Cafe.
- Исследуется телефон Эскерханова. «В нем записаны телефоны всех фигурантов, живших на Веерной», — говорит Мария Семененко. Причем, все они помечены словом «добрый». Например, Дадаев — «Заур добрый». Или Руслан Мухудинов — «Русик добрый». Правда, из комментария адвоката выясняется, что телефонов других обвиняемых — братьев Губашевых, Бахаева, Шаванова — в телефоне нет.
- Прокурор Семененко, зачитывая протоколы об изъятых на Веерной 46 вещах, постоянно акцентирует: «Как тут написано — на месте жительства Эскерханова». При этом из дела известно, что квартира, записанная на Артура Геремеева, фактически принадлежала Руслану Геремееву, который, по словам Эскерханова, иногда пускал того отдохнуть от работы. 7 марта 2015 года, когда на квартиру нагрянули следователи, они нашли и задержали там одного Эскерханова. Все остальные фигуранты с Веерной улицы отбыли в Чечню.
- Прокуроры показывают присяжным травматический пистолет и винтовку ИЖ-27, изъятые в квартире на Веерной, 46. Пистолет зарегистрирован на Руслана Геремеева, винтовка — ни на кого. Ни один из стволов к делу отношения не имеет.
- В компьютере, также найденном в квартире на Веерной, 46, обнаружены «адреса посещенных интернет-страниц, а также служебные файлы, словари и временные файлы, содержавшие ключевые фразы «Немцов Борис Ефимович», но пользовательских файлов с такой фразой нет».
- В телефоне Эскерханова найден присланный по Watsap известный ролик, на котором Борис Немцов материт Путина. Прокуроры и адвокаты Немцовых считают это главной уликой и мотивом убийства. Но если убийство, как говорит следствие, заказное, то зачем там какие-то идейные мотивы?
Тамерлан Эскерханов обвиняется в том, что «искал информацию о Борисе Немцове в сети интернет» и что-то еще делал неизвестное.
А вот стиль речей Марии Семененко перед присяжными: «Пока Бахаев сидит в лесах Внукова, дожидаясь, что Дадаев с Геремеевым благополучно приземлятся в Грозном, Эскерханов в это же время созванивается с организатором убийства Мухудиновым, причем, заметьте, последний находится в зоне базовой станции Новый Арбат, 16».
Что это значит? А ничего. Бахаев проезжал невдалеке от аэропорта Внуково, но через два часа после того, как оттуда улетели Дадаев и Геремеев, которых провожали совсем другие люди, это известно. На словах о «Мухудинове-заказчике» из всех побывавших в суде только ленивый не смеется. Арбат и вовсе ни при чем. Но каковы напор, риторика, дикция и убежденность!