04.10.2016
Скудная и противоречивая информация по делу об убийстве Немцова приходила к нам в основном в первые недели. Это были не то умышленные сливы, не то фантазии журналистов. Основными источниками были LifeNews и Росбалт, а также Интерфакс и «Коммерсант». Поэтому я ожидал, что следствие припасло к суду много совершенно неизвестных ранее аргументов. Первые заседания зародили сомнения в этом. Следствие озвучило уже известную из СМИ версию, вызывавшую немало вопросов.
Поэтому в первые дни обвинение не смогло зачитать присяжным протоколы осмотра места преступления и такой важнейший документ, как описание найденных там гильз. Защита возражала против их оглашения, потому что усомнилась в их достоверности. На фотографиях, приложенных к протоколу, каждая гильза снята на том месте, где была обнаружена. Видно место, но сами гильзы слишком мелки, чтобы разглядеть детали. А фотографии, на которых они крупным планом и читаются маркировки, сделаны, по утверждению защиты, неизвестно где, на чистом листе бумаги. В самих протоколах эти маркировки не упомянуты, поэтому непонятно, где какая гильза лежала на самом деле. К тому же на этих снимках нет подписей понятых. Адвокаты прямо заявили, что совпадение маркировок этих гильз с теми, что были найдены через несколько дней при обыске в Ингушетии, дает им основание подозревать, что либо одни, либо другие были просто подброшены. Судья решил отложить решение вопроса. Для разъяснения в суд будут вызваны составлявший протокол следователь и понятые.
Но попутно стало известно, что гильзы эти оказались разбросаны в самых разных местах, что, на первый взгляд, противоречит версии, что Дадаев стрелял с одного места практически без остановки. Он сам неожиданно взял слово и эмоционально, но вполне внятно заявил: «Я профессионал и понимаю в оружии. Если бы я стрелял как говорят следователи, так — бах-бах-бах-бах, — то все гильзы должны были лететь в одну сторону, вправо, и лежать рядом». Дадаев вообще довольно активно и уверенно комментирует действия суда, и судья Житников относится к этому вполне терпимо.
Обвиняемые держатся довольно уверенно, смеются, немножко наигрывают. Так, Тамерлан Эскерханов в первый день заявил, что «не понимает этого казенного языка», и просил объяснить ему на «простом деревенском чеченском», тут же перейдя на родной язык и позабыв русский, на котором только что говорил весьма чисто. При этом не теряют этакой восточной учтивости: дружно привстают, чуть склонив голову, когда судья обращается к ним с вопросами. Из адвокатов пока больше усилий и успешнее других берет на себя защитник Дадаева Марк Каверзин — кажется, единственный в команде столичный адвокат.
Если суд наконец решает показать присяжным доказательство, их приглашают в зал. Первое появление этих 22 человек (12 основных и 10 запасных присяжных) произвело на меня немного странное впечатление. Показалось, что этих разных людей объединяет какое-то неуловимое сходство. Возможно, возраст — у подавляющего большинства он выше среднего, а может, еще что-то. Я отнюдь не желаю сказать дурное про незнакомых мне людей, но мелькнула мысль: это то, что и должно присутствовать в идеальном присяжном, — абсолютно нейтральный, «никакой» человек.
Выступил в суде и первый свидетель — один из двух водителей Бориса Немцова, Сергей Агеев. Я не очень понял, зачем он нужен был обвинению. В день убийства Немцова возил его сменщик, Дмитрий Петухов. Единственное, что сообщил Агеев — что за последнее время ни разу не замечал слежки или чего-то подозрительного. И что следить за подъездом Немцова было довольно сложно, поскольку вход и въезд во двор открывались охраной только для жильцов дома. Все это было «против» обвинения. Он опознал Немцова и Дурицкую на показанных ему и присяжным кадрах с камер наблюдения в ГУМе. Они попали в камеры только по отдельности, ходили по рядам, видимо, в поисках друг друга, но этого мы так и не узнали. Потом они вместе вышли на Красную площадь, откуда должны были бы пойти на мост, но «гумовская» съемка на этом заканчивается.
Потом всем показали главную видеозапись в деле — с камеры наблюдения ТВЦ, стоявшей на противоположной стороне Москвы-реки и запечатлевшей всю мизансцену преступления. Правда, в очень мелком масштабе. На большом экране ничего разглядеть было невозможно, поэтому прокуроры обошли присяжных с ноутбуком и раз пять прокрутили запись, каждый раз для трех-четырех человек. Агееву показали персонально, но он все равно не признал Немцова с Дурицкой. Да это и невозможно: фигуры людей выглядят на записи крошечными темными точками.
Отвечая на вопросы прокуроров, Агеев рассказал, что «Дурицкая была девушкой Немцова около двух лет и живет в Киеве». Что она приезжала примерно раз в месяц. Что он возил Бориса Ефимовича в основном на дачу в коттеджном поселке «Бенилюкс» на Новориге или в офис ПАРНАСа, находящийся недалеко от дома. А больше особо никуда. Водитель забыл даже про депутатство Немцова. Интересовался Немцов, по его словам, в основном спортом, что читал — Агеев не видел, какие газеты предпочитал — вспоминал с трудом. Учитывая, что прокуроры, еще прокручивая видео из ГУМа, старательно называли имена дорогих бутиков, в которые заходила Дурицкая, весь этот допрос постепенно создавал образ этакого светского повесы, но никак не политического деятеля. Не хочу быть конспирологом, но будь я присяжным, вряд ли смог бы почерпнуть что-либо, кроме этого, из допроса сегодняшнего свидетеля.
Основные действия на процессе только разворачиваются, надеюсь, что следующие дни окажутся продуктивнее.
Опубликовано в Грани.ру (копия)
Фото: пресс-центр Московского городского суда (со страницы Вконтакте)